Форум » Опыт интегральной йоги » Попутно » Ответить
Попутно
amII: Мой опыт не подтверждает наличие времени. [more]Как не зависящей ни от чего и ни от кого Силы, равнозначно проходящей через всё и имеющей место быть. Это действительно всего лишь условность для сознания, позволяющая развернуть ещё одну координату. Оно протекает в массовом сознании и сносит всё в энтропию, но оно может быть остановлено локально в любом месте - комнате, доме, - когда эта координата не нужна. По сути, она не нужна вообще, поскольку мы переходим во внутренние измерения и в сферическую геометрию иного восприятия всего, в том числе и пространства. Мы можем иметь любое необходимое количество измерений, стоит нам только приглядеться к тому, что открывается изнутри. Нам перестают быть нужны внешние перемены того качества, которое может принести время. Остаётся цикличность настоящего, которая является нечто другим без этого парадоксального сдвига во времени между одним циклом и следующим за ним. Может показаться, что в остановленном времени всё замирает, но это не совсем так. Приходит восприятие нечто другого, которое похоже на более длительные циклы - год, пять, десять лет и т.д., - которые психологически воспринимаются как обычные короткие, как будто мы перешли в масштаб времени тысячелетий, и годы стали видны как секунды или минуты. Это глубинное время, которое, возможно, принадлежит чему-то более широкому, чем человек, и в некотором смысле (не в обычном) тоже является источником стресса. Пространство также не является непрерывным и однородным, не зависящим от нас. Пространства, недосягаемые для тела, кроме как на транспорте, являются фактически разными ячейками с разными мирами, без преувеличения. Отследить связь между ними очень трудно, но всё же возможно, это даёт феноменальное расширение, которое скорее можно назвать соединением разных миров. Слова, которые мы произносим, ничего не значат для соседнего мира.[/more]
amII: "Психолог Джек Корнфилд, рассказывая о своей первой встрече с покойным ныне учителем тибетского буддизма Калу Ринпоче, вспоминает, что между ними состоялся такой диалог: - Не могли бы вы мне изложить в нескольких фразах самую суть буддийских учений? - Я бы мог это сделать, но вы не поверите мне, и, чтоб понять, о чем я говорю, вам потребуется много лет. - Все равно, объясните, пожалуйста, хочется знать. Ответ Ринпоче был предельно краток: - Вас реально не существует".
gulavor: Но как дробится конь, дерево, гриб? Как получается один человек и другой? Мы тоже можем предположить, что в реальности этого нет, а есть лишь сторона или взгляд с определённой точки на ЦЕЛОЕ, более или менее огромное с точки зрения более истинного восприятия. Кто-то больший увидит в этом большее целое, например, планету целиком. Это тоже будет усечённое восприятие, и т.д. Можно поставить вопрос таким образом, как научиться воспринимать единство, если смотреть на него со стороны материи? На деле никак не получиться воспринять …причем не потому что материя не едина. Она то как раз Едина, но такое восприятие Единства Материи возможно, только когда Дух и Материя не разделены, не лежат на каких то разных полюсах…все остальные варианты не дадут целостности видения, всегда останутся вопросы. У Ш.А. в Жизни Божественной об этом хорошо сказано Воплощение божественной жизни на земле и утверждение бессмертного духа в бренном теле не могут иметь под собой никакой реальной основы, если мы не признаем, что не только вечный Дух обитает в смертном теле, служащем ему лишь временным одеянием и прибежищем, но и сама Материя, предназначенная для создания нашего тела, представляет собой достойный, благородный материал, из которого сам Дух, подобно неутомимому ткачу, постоянно творит для себя все новые одеяния и непрерывно выстраивает все новые жилища для Своего обитания. Но даже этих аргументов может оказаться недостаточно, чтобы проникнуться уважением к своему физическому телу, если только не повторить вслед за Упанишадами: «Материя тоже есть Брахман», если не попытаться увидеть за внешними проявлениями тождество двух полюсов бытия, Материи и Брахмана, и не оценить по достоинству яркий образ древнего изречения, представляющий материальную вселенную как внешнюю оболочку, вместилище Божественного Существа. Для рационального мышления Дух и Материя являются совершенно несовместимыми противоположностями, если только не ввести между ними целый ряд ступеней, связывающих обе противоположности по восходящей (Жизнь, Разум, Супраментал и промежуточные уровни сознания между Разумом и Супраменталом). В противном случае Дух и Материя останутся противостоящими полюсами, понятиями, которые можно лишь на бумаге объединить в одно неразрывное целое. Определить Материю через Дух или Дух через Материю можно либо искусственным схоластическим путем в противовес логике фактов, либо используя иррациональный, чисто мистический подход. Если мы признаем существование чистого Духа, Бога или Мировой Души на одном полюсе бытия и лишенной разума субстанции, энергии или Природы – на другом, то мы неизбежно должны прийти либо к отрицанию Бога, либо к утверждению несостоятельности Природы. И Разум, и Жизнь стоят перед необходимостью выбора. Разум склонен отвергать первое как плод воображения или второе – как самообман органов чувств; Жизнь делает акцент на нематериальном и склонна к самозабвенному экстатическому состоянию или к неприятию самой себя как чего-то несовершенного, к отрицанию собственной возможности бессмертия и к утверждению своего животного начала в противовес Божественному. Согласно Санкхье, Пуруша и Пракрити, пассивная исполненная света Душа и механическая активная Энергия, не имеют между собой ничего общего даже в том, что касается их форм проявления в инертном состоянии; их противоречия могут быть разрешены лишь путем затухания инертной Активности до состояния неизменного Покоя, поглощающего бесплотную череду образов, порожденных Действием. У Шанкары безмолвный и пассивный Дух и многоликая Майя в равной степени несопоставимы и непримиримы; их острый антагонизм может разрешиться только посредством растворения иллюзии бесконечной множественности в единой Истине вечного Безмолвия.
amII: Призраки В скором времени я вышел на тропу, а немного погодя встретил группу мужчин и женщин. Они шли навстречу. Это были индейцы. Я решил, что они из племени масатеков. Они окружили меня и спросили, куда я иду. Я ответил: «Домой, в Икстлан». Один из них спросил: «Ты что, заблудился?» Я спросил в ответ: «Почему ты так решил?» Кто-то из них объяснил: «Потому что Икстлан – в другой стороне. Мы сами туда идем». Потом все заговорили разом; «Пойдем с нами! У нас есть продукты. Много!» Дон Хенаро замолчал и посмотрел на меня, как бы ожидая вопроса. – Ну, и что было дальше? Ты с ними пошел? – спросил я. – Нет. Не пошел. Потому что они не были настоящими. Я понял это сразу, едва лишь они ко мне подошли. В их голосах, в их дружелюбном отношении и особенно в том, как они звали меня с собой, было что-то, что их выдало. И я убежал. Они звали меня, просили вернуться. Их мольбы преследовали меня неотступно, но я не поддавался и убегал все дальше. – Кем они были? – Людьми. Но они не были настоящими. – Они были подобны призракам, – объяснил дон Хуан. – Подобны фантомам. – Пройдя еще немного, – продолжал дон Хенаро, – я почувствовал некоторую уверенность в себе. Я знал, что Икстлан находится именно там, куда я иду. А потом увидел еще двоих. Они тоже шли навстречу и тоже были вроде бы индейцами-масатеками. Они вели осла, нагруженного дровами. Они прошли мимо, пробубнив: «Добрый вечер». Они не обратили на меня никакого внимания и пошли дальше. Не останавливаясь, я ответил: «Добрый вечер». Я замедлил шаг и как бы случайно оглянулся. Они шли, не оборачиваясь. Эти вроде бы были настоящими. Я побежал за ними вдогонку, крича: «Постойте! Погодите!» Они придержали осла и остановились по бокам от него, словно готовились защищать свои дрова от посягательств. Я сказал: «Я заблудился в горах, Вы не могли бы подсказать мне, как пройти в Икстлан?» Они махнули в том направлении, куда шли сами. Один из них сказал: «Ты сейчас очень далеко от Икстлана. Быстрее, чем за четыре-пять дней, не дойдешь». Они повернулись и пошли своей дорогой. Я подумал, что они на самом деле – настоящие индейцы, и попросился к ним в компанию. Мы немного прошли вместе, а потом один из них достал пакет с продуктами и предложил мне немного поесть. Я застыл на месте. В том, как он это сделал, было что-то очень-очень странное. Мое тело испугалось, я отскочил и побежал прочь. Они закричали, что я умру один в горах, если не пойду с ними. Они умоляли меня вернуться. Их мольбы тоже навязчиво преследовали меня, но я бежал со всех ног не оборачиваясь. И я пошел дальше. Я знал, что нахожусь на пути в Икстлан, знал, что иду верно, и что призраки просто стараются сбить меня с пути. Я встретил еще восьмерых. Но эти, должно быть, сразу поняли, что намерение мое несгибаемо. Они просто молча стояли вдоль дороги, смотрели на меня, и глаза их были наполнены мольбой. Некоторые из них даже показывали мне продукты и разные товары, прикидываясь обычными торговцами. Я не остановился. Я даже на них не взглянул. Вечером я пришел в долину, которая показалась мне знакомой. Я решил, что уже, видимо, когда-то в ней бывал. Но если так, то я находился к югу от Икстлана. Я начал искать какие-либо указатели, чтобы сориентироваться, и встретил маленького индейского мальчика. Он пас двух коз. Ему было лет семь, и он был одет в точности так, как я одевался в его возрасте. Он действительно очень напоминал меня самого. Ведь я тоже пас двух отцовских коз. Я некоторое время наблюдал за ним. Мальчик разговаривал сам с собой, совсем как я в детстве. Потом он заговорил со своими козами. Я понял, что он хорошо пасет коз. Он был аккуратен и осторожен. Он не баловал своих коз, но и не был с ними жесток. Я решил окликнуть мальчика. Когда я заговорил, он вскочил и спрятался от меня за камнями. Он готов был в любой момент броситься наутек, спасая свою жизнь. Он понравился мне. Несмотря на то, что он явно меня испугался, он успел загнать коз за камни, где они не были мне видны. Я долго с ним беседовал. Я рассказал, что заблудился в горах, и что не знаю, как добраться до Икстлана. Я спросил, как называется то место, в котором мы находились. Он ответил, и я обрадовался, потому что это было именно то место, которое я думал. Я понял, что мои блуждания закончились, и подивился силе своего союзника, который в мгновение ока занес меня так далеко. Я поблагодарил мальчика и пошел прочь. Он вышел из-за камней и погнал своих коз по едва заметной тропинке куда-то вниз, в долину. Я еще раз окликнул его, и он не стал убегать. Я пошел к нему. Когда я подошел слишком близко, он отпрыгнул в кусты. Я похвалил его за бдительность и начал расспрашивать. Я спросил: «Куда ведет эта тропинка?» Он ответил: «Вниз». Я спросил: «Где ты живешь?» Он ответил: «Там, внизу». Я спросил: «Там много домов?» Он ответил: «Нет, только один». Я спросил: «А где остальные дома?» Мальчик с безразличием, свойственным ему возрасту, указал пальцем в другую сторону долины. Потом он начал спускаться, гоня коз перед собой. «Подожди, – сказал я ему, – я очень устал и хочу есть. Отведи меня к своим родителям». «У меня нет родителей», – ответил маленький мальчик, и от этого меня передернуло. Не знаю, но что-то в его голосе меня насторожило. Заметив, что я колеблюсь, мальчик остановился и повернулся ко мне: «Дома никого нет. Дядя уехал, тетка работает в поле. А в доме полно еды. Полным-полно». Я почувствовал почти печаль. Мальчик тоже оказался призраком. Тон его голоса и заинтересованность, с которой он меня заманивал, выдали его. Меня окружали одни призраки, и они жаждали до меня добраться. Но я не боялся. И в то же время был все еще не в себе после столкновения с союзником. Я хотел было помешаться на призраках или на союзнике, но мне почему-то не удавалось накрутить себя, как я обычно это делал. Я бросил эту затею. Потом я решил опечалиться, поскольку мальчик мне понравился, но это мне не удалось. И эту затею я тоже бросил. И тут до меня дошло, что у меня есть союзник, и призраки ничего не в силах со мной сделать. И я пошел вслед за мальчиком по тропинке вниз, в долину. Со всех сторон выскакивали другие призраки, пытаясь заманить меня в пропасть, но моя воля была сильнее, чем они. Они, должно быть, это чувствовали, потому что перестали меня дергать. Они просто стояли вдоль моего пути. Я проходил, а они оставались позади стоять так, как стояли. Тех из них, кто все-таки пытались ко мне броситься, я останавливал своей волей. А потом они и вовсе оставили меня в покое. Дон Хенаро надолго замолчал. Дон Хуан смотрел на меня. – А что было потом, дон Хенаро? – спросил я. – Я продолжил путь, – ответил он. Казалось, рассказ его окончен, и ему нечего добавить. Я спросил, говорило ли то, что они предлагали ему пищу, о том, что это – призраки. Он не ответил. Я допытывался, нет ли у индейцев-масатеков обычая прятать еду или сильно беспокоиться по этому поводу. Он ответил, что дело не в этом. Тон их голоса, их настойчивость в попытках его заманить и то, как они говорили о еде, выдавало их. Ему помогал союзник, поэтому он смог увидеть, что это – призраки. Он сказал, что самостоятельно никогда не заметил бы этих особенностей. – Призраки были союзниками, дон Хенаро? – спросил я. – Нет, они были людьми. – Людьми? Но ты же сказал, что они были призраками… – Я сказал, что они более не были настоящими. После встречи с союзником не осталось ничего настоящего. Мы долго молчали. – И каким же был конечный результат твоего опыта, дон Хенаро? – спросил я. – Конечный результат? – Я хотел сказать: когда и как ты наконец добрался до Икстлана? Они оба расхохотались. – То есть для тебя это был бы конечный результат… – произнес дон Хуан. – Пусть так. В таком случае путешествие Хенаро не имело конечного результата. И не имеет до сих пор. И не будет иметь никогда. Потому что Хенаро все еще находится на пути в Икстлан… Дон Хенаро пронзительно взглянул на меня, а потом отвернулся и стал смотреть на юг. – Я никогда не дойду до Икстлана, – твердо, но очень-очень тихо, едва слышно проговорил он. – Иногда бывает – я чувствую, что вот-вот, еще немного, еще один шаг – и я дойду. Но этого не будет никогда. На моем пути не попадается даже ни одного знакомого знака или указателя, который был бы мне привычен. Ничто больше не бывает прежним, ничто не остается тем же самым. Дон Хуан и дон Хенаро переглянулись. Глубокая печаль была в их взглядах. – И только призрачные путники встречаются мне по пути в Икстлан, – мягко сказал дон Хенаро. – Все, кого встречает Хенаро по пути в Икстлан – лишь эфемерные существа, – объяснил дон Хуан. – Взять, например, тебя. Ты тоже – лишь призрак. Твои чувства и желания – это преходящие чувства и желания человека. Они эфемерны, и, заставляя тебя суетиться и запутываться во все новых и новых проблемах, исчезают, рассеиваясь как дым. Вот он и говорит, что по пути в Икстлан встречает лишь призрачных путников. Я вдруг понял, что рассказ дона Хенаро о путешествии в Икстлан – сплошная метафора от начала и до конца. – То есть твое путешествие в Икстлан – не настоящее? – спросил я. – Путешествие-то – настоящее! – возразил дон Хенаро. – Путники – не настоящие. Он кивнул в сторону дона Хуана и выразительно произнес; – Вот он – настоящий. Только он один. Только когда я с ним, мир становится реальным. Дон Хуан улыбнулся: – Хенаро рассказал тебе свою историю, потому что вчера ты остановил мир. Он думает, что ты также и видел. Но ты такой лопух, что этого не заметил. А я говорю ему, что ты очень странный, но все равно рано или поздно научишься видеть по-настоящему. В любом случае, в следующий раз, когда ты увидишь союзника, если такое, конечно, случится, ты должен будешь вступить с ним в борьбу и его покорить. Если ты выстоишь, а я в этом ни минуты не сомневаюсь, так как ты силен и живешь жизнью воина, так вот, если ты выстоишь, ты останешься в живых, но окажешься на совершенно незнакомой земле. И тогда тебе захочется вернуться домой, в Лос-Анжелес. Это естественно. Первая реакция любого из нас в этом случае – поскорее вернуться домой. Но обратной дороги нет, и домой нам не дано вернуться уже никогда. И ты вернешься в Лос-Анжелес. То, что осталось там, позади, – потеряно навсегда. К тому времени ты, несомненно, уже станешь магом. Но это тебе не поможет. В той ситуации для любого из нас имеет значение лишь один-единственный непреложный факт: все, что мы любили и что ненавидели, все, чего желали и за что цеплялись, все это осталось далеко-далеко позади. Но чувства человека не умирают и не меняются. Поэтому маг отправляется в долгий путь домой, зная, что никогда не дойдет и что на земле нет силы, способной возвратить его в те места и к тем людям, которые им любимы. Этого не может сделать даже смерть. Вот о чем Хенаро тебе рассказал. Объяснение дона Хуана сработало наподобие катализатора. Я соотнес сказку дона Хенаро со своей жизнью, и тут меня проняло. – А как же те люди, которых я люблю? – спросил я у дона Хуана. – Что будет с ними? – Они останутся позади. – Есть ли способ их вернуть? Может, я могу спасти их и взять с собой? – Нет. Союзник швырнет тебя в неведомые миры. Только тебя одного. – Но я же могу поехать в Лос-Анжелес! Могу ведь, да? Купить билет на автобус или на самолет и вернуться. Ведь Лос-Анжелес останется там же, где был, верно? – Безусловно, – засмеялся дон Хуан. – И Мантека, и Темекула, и Туксон. – И Тэкатэ, – очень серьезно добавил дон Хенаро. – И Пьедрас Нэграс, и Транкитас, – с улыбкой сказал дон Хуан. Дон Хенаро добавил еще несколько названий, дон Хуан – еще, и так они все перечисляли и перечисляли замысловатые и смешные названия городов и поселков. – Когда союзник закружит тебя, изменится твое восприятие мира, – сказал дон Хуан. – А восприятие – это все. Изменится оно – изменится сам мир. Карлос Кастанеда "Путешествие в Икстлан"
amII: gulavor пишет: Можно поставить вопрос таким образом, как научиться воспринимать единство, если смотреть на него со стороны материи? На деле никак не получиться воспринять …причем не потому что материя не едина. Она то как раз Едина, но такое восприятие Единства Материи возможно, только когда Дух и Материя не разделены, не лежат на каких то разных полюсах…все остальные варианты не дадут целостности видения, всегда останутся вопросы. Можно воспринимать, это не очень сложно. Но требует определённой практики, благоприятного момента или обстоятельств, и всё равно нужно преодолевать интеллектуальное препятствие. Вопрос - как убрать это препятствие? VI. Брахма Чатуштайя Сарвам, Анантам, Джнанам, Анандам Брахма Сарвам Брахма – когда мы постигаем единое в универсуме. Анантам Брахма – когда мы постигаем Безграничную Силу и Качество, играющее во всех формах. Джнанам Брахма – когда мы постигаем сознание во всём, которое осознаёт всё. Анандам Брахма – когда мы постигаем в этом сознании наслаждение от всего (всех вещей). Брахмадаршана, Ишварадаршана и др.
gulavor: Но требует определённой практики, благоприятного момента или обстоятельств, и всё равно нужно преодолевать интеллектуальное препятствие. Вопрос - как убрать это препятствие? Попробовать осознать в чём именно состоит интеллектуальная деятельность. Человек вначале наблюдает за другими людьми, событиями, делает какие то интеллектуальные выводы. Это нормально….но только для начального этапа. Если в этом зависнуть, сделать постоянной основой существования, то перейти к измененному состоянию потом станет труднее. Что такое измененное состояние сознания? Когда есть ощущение, глубокое и твердое понимание, сознание уже не на поверхности существа, сознание смотрит и ощущает себя изнутри наружу. Причем не имею в виду какую то абстракцию, наоборот очень реальное ощущение, сознание изменилось, стало совсем другим. Часто путают как раз интеллектуальные наблюдения и самонаблюдения с внутренним сознанием. Нужно устранить путаницу. Перестать называть одни вещи другими, перестать подменять понятия. Если сознание смотрит и воспринимает изнутри наружу оно не перебирает бесконечные мысли в голове, не строит какие то теории путем перестановок мыслей, когда человек в уме сначала так порассуждает, потом добавит какой то умственный элемент и ещё порассуждает, потом посмотрит с одной стороны, с другой….и так можно перебирать разные мысле-формы, идеи, взгляды, концепции до бесконечности…. Выйти из этого тупика можно только если начать реально останавливать процесс вот такого «думания»., не давать ему шанса по мере своих сил. Мы слишком привязаны к разного рода схоластике, потом сами не знаем как выбраться... Сразу не получится, лучше начинать меняться из состояния медитации, но стараться при выходе из медитации не возвращаться снова к бесконечной болтовне в голове, а пробовать понемногу вытягивать слегка уже измененное в медитации состояние в жизнь, в обычную свою деятельность… по чуть-чуть, не спеша и не требуя сразу же какого то весомого результата. Когда наступит время результат сам возникнет, причем проявится неожиданно. Хотя ничего неожиданного в этом нет, раз шел период подготовки, когда то он наверняка приведет к измененному состоянию сознания. Все реализации приведенные тобой, осуществляются только когда по настоящему пришла устойчивость измененного состояния сознания. Иначе будет просто набивание шишек или какая то умственная подмена в виде воображения, фантазирования…но не будет реальных опытов.
slava: amII пишет: Ответ Ринпоче был предельно краток: - Вас реально не существует". Более точно с точки зрения буддизма было бы сказать: нас не существует. В буддизме всякая личность порождение неведения, подчиненное карме.
amII: Препятствие в преодолении навязывания резки умом извне. Интеллектуальная деятельность кажется невозможной, её невозможно представить, как не представить ложь. Снаружи тоже происходит блокирование интеллекта в какой-то степени, лишь механическая деятельность ума, какой она и является по сути. Невозможно представить интеллектуальную активность, т.е. тот вторичный процесс, когда ум как бы создаёт из вырезанного им куска или из двух таких кусков нечто третье. Такое искусственное "изделие" ума является чистой иллюзией. Мир вокруг виден как нечто целое, которое можно назвать как Брахмана и увидеть позитив в нём, но это бывает очень редко при вспоминании такой возможности и после прочтения Дневников проникало из них в чистом виде. Такое видение затруднено нынешним гротеском и абсурдом - ведь мы считали интеллект проявлением разума, естественно вырастающим из витала, как перед этим развился жизненный ум и рассудок, но похоже, этот следующий слой, скорее, потерян для сознания, а на его месте развился чужеродный разум, который становится всё более античеловеческим. Возникает параллель с разрушенной планетой Фаэтон, находящейся между Марсом и Юпитером, между марсианским началом активности и раджаса и чистой саттвой внешнего закона и внешнего блага. Вторжение машинной цивилизации требует принятия того, что противоречит эволюционному началу в человеке, как Брахмана, и это так в неизмеримо более великой истине, но в настоящее время способно нарушить структуру и привести к отравлению и загрязнению ментально-витальных оболочек неорганическим по природе (либо органически чуждым) разумом, который на самом деле виден как завеса, а вовсе не как настоящий подлинный материал существа. Конечно, видение иное. Но это слово можно употреблять в разговоре с людьми, имеющими банальное сознание, и то оно не отражает сути, скорее, речь не об изменённом, а о возвращённом сознании. О естественно присущем, в которое интеллект внедрился, как преграда на пути потока единого сознания сверху вниз - это крышка интеллекта, который имеет ложную активность, в то время как разум по природе именно пассивен - так же, как витал, он только реагирует, а не "режет" - в том и противоречие, и необходимость поиска средства его решения. Мы не можем понимать, как протекает чужеродный процесс, в том же состоянии все-Брахманности, которое присуще человеческому телу, его природе и настоящим потребностям, да нам и не особо нужно это понимать - скорее, нужно остановить, не отождествляясь с таким.
slava: amII пишет: Препятствие в преодолении навязывания резки умом извне. Переживание безсамостности в буддизме или традиционной адвайте освобождает от этого препятствия. Это то о чем писал раньше Ниракар. Не знаю правда ли он находится в этом состоянии или нет..... Это переживание единого (Сат-Чит-Ананды) с уровня возвышенного ума. Достигнуть этого достаточно сложно, поэтому Шри Ауробиндо советовал в основном выбирать путь через Мать, Шакти. И достижение СатЧитАнанды с уровня возвышенного ума дает статическое освобождение. Динамическое, сознательное переживание СатЧитАнанды как писал Шри Ауробиндо возможно только в супраментале, это если говорить о целях ИЙ, а не только о цели освобождения.
amII: главное заблуждение человека – это его уверенность в том, что он может что-то делать. Все люди думают, что они могут что-то делать, все люди хотят что-то делать; и первый вопрос, который задают люди, – это вопрос о том, что им делать. Но в действительности никто ничего не делает, и никто ничего не может делать. Это первое, что нужно понять. Всё случается. Всё, что происходит с человеком, всё, что сделано им, всё, что исходит от него, – всё это случается. И случается точно так же, как выпадает дождь после изменений в верхних слоях атмосферы или в окружающих облаках, как тает снег, когда на него падают лучи солнца, как вздымается ветром пыль. П.Д. Успенский "В Поисках Чудесного"
amII: amII пишет: речь не об изменённом, а о возвращённом сознании. О естественно присущем, в которое интеллект внедрился, как преграда на пути потока единого сознания сверху вниз - это крышка интеллекта, который имеет ложную активность, в то время как разум по природе именно пассивен - так же, как витал, он только реагирует, а не "режет" "... я не считаю, что в изложении супраинтеллектуальных вещей нужно строго придерживаться тех значений терминологии, которыми оперирует интеллект, поскольку супраинтеллектуальное мышление по природе своей не является спекулятивным и не выражает идей интеллекта. Человек должен достичь духовного знания благодаря опыту и осознанию вещей, которое возникает непосредственно из этого опыта, или же лежит в его основе, или содержится в нем. Этот вид знания в основе своей – осознание, а не мысль, или сформулированная идея. Например, мой первый главный опыт – фундаментальный и ошеломляющий, хотя, как впоследствии выяснилось, не окончательный и не исчерпывающий – пришел в результате и посредством исключения и успокоения всей ментальной активности. Сначала было то, что можно назвать духовно-субстанциональным, или непосредственным осознанием безмолвия и тишины, затем – осознание некой единственной высшей Реальности, в которой все вещи существуют только как формы, лишенные собственной субстанции или реальности; но все это было совершенно ясно для духовного восприятия и сущностного безличного чувства. При этом не было никаких идей и концепций относительно реальности или нереальности, равно как и любых других суждений, ибо все идеи и теории были устранены, а точнее полностью исчезли в абсолютном безмолвии. Все это непосредственно постигало чистое сознание, а не разум, поэтому не было никакой необходимости в концепциях, словах или именах. В то же время природа самого духовного опыта ничем не ограничена: он может приходить как без мысли, так и при наличии мышления. Конечно, появление первой ментальной идеи покажется возвращением в область интеллекта – поначалу и в течение довольно долгого времени это действительно может быть так; но мой опыт говорит о том, что этого можно избежать. Так происходит, когда человек пытается создать интеллектуальное обоснование того, что он пережил; но существует и другой вид мышления, который возникает как носитель или форма опыта или же как форма заключенного в нем осознания (или части этого осознания), – и такого рода мышление мне не кажется интеллектуальным по своей природе. Оно содержит в себе иные свет и силу, [иной] смысл внутри [ментального] смысла. Это верно в отношении тех идей, которые приходят, не нуждаясь в словах, чтобы выразить себя; они обладают природой непосредственного видения в сознании, это своего рода сокровенное чувство или соприкосновение, которое воплощается в точное выражение своего понимания (надеюсь, я выражаюсь не слишком туманно или мистически); но как только эти идеи превращаются в слова, они уже принадлежат царству интеллекта, ибо работа со словами – его привилегия. Однако так уж это неизбежно? Мне всегда казалось, что и слова изначально приходят из чего-то иного, чем мыслящий разум, хотя он удерживает их, обращает себе на пользу и легко порождает в соответствии со своими целями. Но даже если допустить, что это не так, разве нельзя использовать слова для выражения чего-то не-интеллектуального? Хаусман (Housman) утверждает, что поэзия совершенна только тогда, когда она не-интеллектуальна, когда она лишена [рационального] смысла (non-sense). Это звучит более чем парадоксально, но я догадываюсь, что он имеет в виду, – когда интеллект пытается судить о поэзии, она представляется ему нелепой, потому что выражает некий иной род видения – иной, нежели тот, что дает нам абстрактное мышление. Разве не представляется возможным, что слова могут исходить – по крайней мере до известной степени и определенным образом – из супра-интеллектуального сознания, которое является основной силой духовного опыта? Если же человек пытается объяснить духовный опыт самому интеллекту, это совсем другое дело". Шри Ауробиндо
полная версия страницы